В Москве планируют построить церковь в современном «футуристическом» стиле. Со стеклянной стеной с видом на реку Сетунь, со стеклофибробетонным фасадом, куполом из стеклопластика и подсветкой креста на нем.
Проект прошел уже большую часть согласований, но пока окончательно не утвержден, и судя по общественной реакции, вокруг него будет еще немало копий сломано.
Уже схлестнулись между собой почитатели классики и сторонники более модерновых форм, знатоки архитектуры всех мастей и просто неравнодушные граждане.Идет бурная полемика по поводу того, на самом ли деле предложенный проект является инновационным или он не более чем убогая поделка, которую мог бы изобразить любой студент архитектурного вуза. Яростно спорят, допустимо ли отступление от архитектурных канонов русского православия и есть ли в принципе эти самые каноны.
Отдельным пунктом дискуссионной программы звучит острое обсуждение финансовой стороны вопроса с прикидками, сколько старых разрушенных храмов можно было бы восстановить на деньги, которые будут потрачены на строительство, и не лучше ли было бы вообще раздать эти средства детям и пенсионерам.
Новая тема органично влилась в уже привычные многолетние споры о роли и месте религии в современной России.
И все эти неравнодушные люди, какими бы ни были их идейные, религиозные и политические взгляды, похоже, не осознают главного: все вместе они являются частью феномена, который и доказывает актуальность, востребованность и даже, можно сказать, жизненную необходимость церкви в жизни страны.
Впрочем, это ничуть не отменяет вызова, стоящего перед Русской православной церковью, перед которой все отчетливее встает вопрос: нужны ли ей какие-то перемены, чтобы соответствовать тем радикальным изменениям, что происходят вокруг?
Россия видит те подвижки и, откровенно говоря, просто уступки, на которые идет западная церковь по отношению к новым веяниям. Причем речь не только о протестантизме, где перестали быть из ряда вон выходящим явлением архиепископы-женщины-лесбиянки, но и о ранее твердо придерживавшемся традиций и канонов католицизме. По данному поводу особых разногласий в российском обществе нет — этот путь выглядит неприемлемым для нас.
Но есть же и другие вопросы, связанные с масштабными вызовами, которые стоят перед страной. Всюду, куда приходит Россия, в конечном счете появляется православный храм — хоть в Антарктиде, хоть на дне океана на борту атомной подводной лодки.
Что ж, возможно, пришло время подумать, какой будет первая православная часовня на Марсе. Будем считать нынешние споры по поводу храма священномученика Игнатия Богоносца на Верейской улице пробным шаром.
Свежие комментарии